-22-

 

      Остров Мадагаскар всегда занимал ,особое место в Индийском океане. Его не мог миновать ни один корабль, будь то арабский, индийский или ев­ропейский, поставлявший пряности и различные товары из Азии. Немно­гие участники подобных плаваний оставляли записи своих впечатле­ний. Поэтому особенно интересны дневники двух торговцев, опублико­ванные в Кейптауне в 2006 г. двумя южноафриканскими исследовате­лями — Питом Вестра и Джеймсом С. Армстронгом¹.

Э.С. Львова

Некоторые новые сведения

о Мадагаскаре начала XVIII в.

     Целью плавания купцов Генриха Фраппе и Виллема Ван ден Линта была прежде всего закупка рабов для Голландской Ост-Индской ком­пании. Они вышли на трехмачтовом корабле «Лейджмен» 28 июня 1715 г. из Капштадта на Мадагаскар и вернулись 21 ноября того же го­да. Как видим, время пребывания в плавании дает основание полагать, что стоянки были довольно долгими, и можно было сделать немало наблюдений о жизни местных жителей.

    Дневники их хранятся в Национальной библиотеке ЮАР в Кейп­тауне, причем дневник Фраппе — поздняя копия, а Ван ден Лин­та — оригинал. Южноафриканскими исследователями проделана большая работа. Во-первых, тексты, написанные на устаревшем язы­ке, требовали перевода на современный африкаанс, во-вторых, был предпринят и перевод на английский язык. Книга представляет собой публикацию постраничных параллельных текстов, снабжена также картами, оригинальными гравюрами, акварелями морских офицеров. Открывается труд большим историческим очерком о зарождении и развитии рабства в Южной Африке. Саму публикацию, куда входят

-23-

дневники капитана и двух купцов, отличает многоплановость. Здесь и рассказ о географических открытиях того времени, о соперничестве европейских работорговцев, о торговле Запада и Востока, специфике торговли, стоимости рабов, распространении ислама на островах Индийского океана, взаимоотношениях с местными народами. Одновременно она оказывается и интересным источником по истории и культуре Мадагаскара.

     На самом Мадагаскаре в то время было два основных центра торговли. Один — Мазалагем, на северо-западе, другой — в устье реки Буйна. Здесь ежегодно европейцы покупали до 3000 рабов. Это районы, заселенные главным образом сакалава. Записки купцов позволяют составить представление о состоянии местного общества в первой половине XVIII в. Они тем более ценны, что практически от­сутствуют другие источники того времени. Тогда еще не записывались генеалогии и устная историческая традиция, поэтому важны упоми­нания об основателе самого большого политического союза — Андиа Симанате и рассказ о правившем в то время самом могущественном правителе Андиаане (возможно, как и Андиа, — искаженное «Андриана». — Э. Л.) Фокате² (около 1709—1722) и ряде других.

  Европейцы называют политические организации на обоих ост­ровах королевствами, перенося на них привычную им терминологию. Наши авторы познакомились с некоторыми из них. Одно — Фихерданана в районе современного Тулиари, где правил король Демонджи. Другое — Манингаар во главе с Токафой, королем сакалава. Наконец, еще одно — на острове Анжуан (ныне Нджуани) в группе Коморских островов. До строительства Суэцкого канала и Мадагас­кар, и другие острова Индийского океана (как и южная оконечность Африки) были важными пунктами остановки кораблей для ремонта, пополнения продовольствия и воды, а заодно и проведения торговых операций.

    Можно предположить, что здесь мы видим скорее вождества и сакральных правителей, типичных для других регионов Афри­ки. Отмечалось, что короли считают себя очень могущественными и общаются с европейцами несколько свысока. Так, один из них по­кровительствовал пленным голландцам и даже называл себя «отцом голландской нации».

    Население было довольно пестрым. Кроме сакалава, не упо­минается ни одного этнического названия. Но ясно, что помимо

-24-

потомков древних переселенцев из Юго-Восточной Азии, на западе острова велико число лиц африканского происхождения, а на се­веро-западном побережье и меньших островах с XII в. появились мусульманские купцы из Аравии, создавшие собственные поселения. Описываются чернокожие жители с «черным величеством» — коро­лем, а на островах — люди с желтоватым цветом кожи (среди которых наверняка было немало детей от смешанных браков), но и черно­кожие нередко имеют длинные волосы, бороды, что нетипично для «чистых» негроидов. Береговые жители сакалава совершают набеги на земли чужаков в глубине острова, захватывая их в плен и затем продавая. Специально подчеркивается, что рабы для продажи — из соседних племен, собственных подданных не продавали (такая прак­тика существовала повсюду в Африке практически вплоть до конца XVIII в. — Э. Л.). Лишь в качестве редчайшего исключения продажей в рабство (взамен суровых наказаний и даже смертной казни) нака­зывались преступники. О такой ситуации («в качестве наказания») пишут и наши купцы. Соседи, принадлежавшие иным этническим группам, часто нападали на селения сакалава. Свидетелями такой ситуации были голландцы. Эти нападения были, видимо, так часты и так грозны, что, лишь заслышав о возможном приближении врага, жители деревни, с которыми купцы начали переговоры, бежали в лес, спасая себя и свое имущество.

*   *   *

    Связи с европейцами к этому времени были уже достаточно про­чными. В составе команды были переводчики, но и многие местные жители знали арабский и европейские языки (английский, француз­ский). Фраппе указывал, что «по-английски здесь говорят, как готтен­тоты по-голландски». Торговля была известна в течение нескольких поколений, считалась взаимовыгодной, в ней были заинтересованы как европейцы, так и жители Мадагаскара. На том этапе именно торговля, а не военное соперничество или стремление колонизации, была главной и участники ее рассматривали друг друга как относи­тельно полноправных партнеров, стремясь сохранить мирные взаимоотношения. Так, при первой встрече с купцами король Демонджи заявил: «Я хотел бы жить, как мой отец, который дружески торговал с голландцами». То же желание двигало и голландцами. Ван ден Линт пишет: «Наши директора [Ост-Индской компании]... желали жить в дружбе с ним и другими королями и торговцами, поддерживать доб­-

-25-

рое соседство». Перед отплытием давались рекомендации жить с ними в дружбе, читать и объяснять письма от компании, иметь терпение для переговоров. Голландцы же видели в Токафе и Демонджи очень благородных торговых людей, которым можно доверять и с которыми можно иметь дело на равных. Но не только товарообмен был важен. Как и в других районах Азии и Африки, местные правители исполь­зовали дружественные отношения с европейцами для разрешения конфликтов с соседями (наиболее типичные примеры — история средневекового Конго и Анголы, когда в союзе с португальцами выступали против соперников, а в союзе с голландцами — против португальцев). И здесь Демонджи просил, даже требовал у голландцев оружие, «так как враги близко».

  Материалы купеческих дневников показывают, что Мадагаскар был вовлечен в торговлю уже давно. Заинтересованность в ней подчер­кивается и тем, что, как указывают авторы, с европейцами все очень вежливы. Здесь уже сложилась кредитная система. Торговля вышла за пределы острова и акватории и влилась в международную. Так, в пода­рок были преподнесены два куска гвинейской ткани — одежда короля Анжуан была сшита из шелка и шерсти (тканей, не выделывавшихся ни в Африке южнее Сахары, ни на островах Индийского океана). Однако более важными иноземными товарами были не ткани и не пряности, а оружие. Авторы специально подчеркивают, что главными среди подарков были оружие и деньги и лишь потом ткани и бусы. Использование в расчетах не только скота и других местных меновых стоимостей, но и риксдолларов, а особенно испанских реалов, тоже подтверждает включенность этих областей в мировую торговую сис­тему. Местные жители были хорошо осведомлены и о мировых ценах: они сами называли стоимость рабов и долго торговались, добиваясь выгодных для себя сделок. Требовали оружия, подчеркивая, что «ан­гличане, французы и португальцы дают мушкетов и пороха больше». Оружие было и меновым эквивалентом — в мушкетах и порохе исчис­лялась цена почти всех товаров. Демонджи требовал за одного раба 6 мушкетов, 3 бочонка пороха; в результате долгих торгов цену снизили до 3 мушкетов и 2 бочек пороха; на Анжуане — 1 мушкет и 2 бочонка пороха. Но не менее важным товаром был скот, необходимый ино­земным корабельщикам для пропитания в долговременных морских путешествиях. Это считалось очень ценным товаром, и англичане, по свидетельству Ван ден Линта, платили по 3 мушкета за голову (дороже, чем за раба на Анжуане).

-26-

   Описания самих королевств, конечно, фрагментарны, но от этого не менее интересны. Не всегда ясно, кого авторы называют королями, кого местными вождями. «Мы, очевидцы неравенства между прави­телями», — пишет Ван ден Линт. Ему вторит Фраппе: «Здесь много королевств и идет борьба за первенство». Вероятно, это может служить свидетельством иерархичности власти. Но и те и другие контролируют всю подвластную территорию, покровительствуют местным культам. Несомненно, однако, что общества Мадагаскара — уже далеко не эгалитарные. Выделилась управленческая верхушка, сосредоточив­шая в своих руках и власть, и выгоды от торговли с европейцами. Объединения эти были не очень велики, и их правители вели посто­янную борьбу за главенство. Так, Ван ден Линт упоминает, что король Демонджи воюет с королем Тиммелариве на севере и с Мафаалиджи на юге. А все короли появляются только в сопровождении солдат, вооруженных мушкетами и копьями.

    Любопытны рассказы голландских купцов о самих королях и жизни в их королевствах. Так, Андиаана Токаф — «высокий, силь­ный человек», по праву командующий уважающими его подданны­ми. Последние почитают его как некое существо, связанное с иным миром, и поклоняются ему. Он обладает абсолютной властью над 70—80 тысячами человек (а для начала XVIII в. это население крупно­го европейского города), владеет 300 000 голов скота. Неоднократно подчеркивается, что главное богатство жителей Мадагаскара — в ста­дах крупного рогатого скота. Добавим к этому и выгоды от торговли с европейцами. Так что власть его (как и многих других африканских правителей) опиралась как на духовные, так и материальные основы. Так рассказывает Ван ден Линт. Его дополняют описания, сделанные Фраппе. По его словам, он «как Бог для подданных», все его предшественники правили успешно, добились процветания общества, при них увеличились население и общее богатство, они надежно защищали свой народ от врагов. Он выше всех и хорошо сложен. Его наряд подчеркивает его особое положение. На голове у него массивная золотая корона с пластинами из агата; с нее спускаются нити, на ко­торые нанизаны разноцветные стеклянные и золотые бусины; бусины вплетены и в бородку. На шее — золотые и серебряные цепи, на руках и ногах — браслеты и кольца. Золотой пояс-змея обвивается вокруг талии, а к нему подвешен сребротканый кусок ткани, закрывающий гениталии. Плечи же прикрыты шелковым плащом с золотыми ук­рашениями. Резиденция его состоит из 18—19 строений, обнесенных

-27-

оградой с 4 воротами. Но она не является защитным сооружением: естественным укреплением является расположение на вершине горы. Видно социальное разложение общества если дома знати достигают высоты 20—25 футов, то жилища простого народа не могут быть выше 10—15.

   Жители, по описаниям купцов, помимо скотоводства, зани­мались возделыванием зерновых, риса и маиса, бататов, бобовых, других фруктов и овощей; добычей и обработкой серебра и золота, драгоценных камней; женщины были ткачихами и гончарами. Скот, по свидетельству Фраппе, режут редко, лишь по особым случаям. Это типичное отношение к скоту как мерилу престижа, как везде в Африке. Российские специалисты даже выделили по этому признаку особый, африканский тип скотоводства в отличие от товарного азиатского. Европейцы с удивлением узнали, что у короля украли 3300 голов скота. Можно предположить, что это свидетельство обязательных для определенной группы ровесников в системе возрастных классов краж скота с целью доказывать свою состоятельность — обычай, хорошо известный многим африканским народам и кое-где сохранившийся в Восточной Африке.

   Могущество короля подчеркивалось постоянным присутствием многочисленной свиты. Так, Демонджи сопровождали 500 придвор­ных и около 800 воинов, вооруженных мушкетами и копьями. Это типично для выходов африканских правителей, как и сопровождение жен и оркестра из барабана, двух флейт, инструмента типа тромбона. Среди придворных и высших сановников (вице-королей, по термино­логии Ван ден Линта) — главным образом братья и другие родствен­ники короля. Возникала передача власти по наследству. И Демонджи говорил о своем отце как о предшественнике на престоле, и Токаф представлял своего старшего сына как наследника. Это свидетель­ствует также о господстве отцовского права на острове.

   Правители всех рангов оказались вовлечены в европейскую ра­боторговлю. Главное место в ней принадлежало правителям. По сви­детельству наших авторов, «никто ничего не может купить у местных, пока не начнет торговать король». Однако монополии на внешнюю торговлю, как это было в западно-африканских империях Гане и Мали или средневековом Конго, здесь не существовало. После короля могли участвовать в ней и вице-король, и местные вожди. Появились и незнатные, простые собственники, и продавцы рабов; именно из них, скорее всего, впоследствии выросла бы социальная прослойка

-28-

новой знати — «бигменов», как это было на Невольничьем Берегу или островах Тихого океана, — прослойка новой знати, знаменующая переход общества к новым общественным отношениям.

   По запискам голландских купцов можно составить некоторое представление и о верованиях и обычаях жителей Мадагаскара в то время. Конечно, ни купцы, ни члены команды не ставили целью их изучение, но их не могло не коснуться запрещение торговать в «несчастливые» дни. Фраппе пишет: «Что до их религии, они мало знают о Создателе, но очень суеверны и боятся Сатаны» (безусловно, имеются ввиду злокозненные духи). Местные жители боятся «дья­волов», которым посвящены «несчастливые» дни (вторник, четверг и воскресенье). В эти дни нельзя торговать, и детишкам, родившимся в эти дни, грозит страшная гибельная участь (ее не избегли даже не­сколько детей самого Токафа). Новорожденные априори считались связанными с иным миром. Таким образом социум защищался от козней зловредных духов (дьяволов). Ему вторит и Ван ден Линт. Он добавляет, что для защиты от них носят многочисленные обереги из оправленных в серебро зубов крокодила, вешают украшения из бусин разных цветов на священные деревья, «но почему они делают это, никто не знает и не может объяснить». Нам же, людям XXI в., ясно, что речь идет о демонологических культах, культах животных и расте­ний. Еще несколько упоминаний о священных деревьях встречается в рассказах об аудиенциях у правителей, которые принимают чуже­земцев, сидя под большими деревьями. Встречаются и упоминания о колдунах («мажисьен»).

  Описания правителей Мадагаскара позволяют сделать вывод о существовании и здесь сакральных правителей, «священных царей-жрецов», по определению Дж. Фрезера. Такие правители должны быть физически совершенны — о силе, красоте, росте их неоднократно говорят и Фраппе, и Ван ден Линт. Бусы и нити, свисающие с коро­ны Токафа, заставляют вспомнить запрет видеть лицо правителя во многих архаических обществах, и почти такие же головные уборы с ниспадающими бусами, закрывавшими лицо, носили многие пра­вители в Западной Африке. Не раз упоминается, с одной стороны, об особом почитании их, а с другой — о том, что правители — пок­ровители культов и сами совершают ритуалы. Подарок, сделанный Демонджи, был им сразу же «поднесен в жертву их идолу». У многих народов Африки такие правители не могли касаться земли, и их

-29-

пе­реносили в паланкинах или гамаках. Именно так доставили купцов в знак особого уважения к резиденции Токафа.

    С удивлением они отмечали, что у короля — 22 жены. Это ти­пично для африканских правителей в доколониальную эпоху. Число жен — прежде всего показатель его богатства и могущества, но так­же и символ благополучия общества. Вероятно, что, как и в других социумах, часть жен — женщины из семей побежденных соседей, признавших его власть. Это обычное правило, завершающее уста­новление мира, как это было и во многих других странах древности и средневековья. О женах подданных Фраппе пишет, что их «покупают у близких родственников». Фраза эта свидетельствует о существо­вании брачных обязательств семейных групп, с одной стороны, и о преобладании кузенных браков — с другой. Кроме того, она говорит и о правиле выплаты возмещения за потерю рабочих рук и передаче некоторого обеспечения семье.

  Корабль побывал на Анжуане, где обосновались арабские торгов­цы, и о нем и Ван ден Линт, и Фраппе останавливаются отдельно. Они указывают, что и король, и губернатор острова — мусульмане. Трудно судить о степени распространения ислама среди местного населения. Однако указание на то, что на острове есть мечети, что городская мечеть полна молящихся, постоянно звучат призывы на молитву говорит о том, что их было немало. Сама мечеть (а Фраппе пишет даже о двух) — высокое красивое здание с галереями и фонтанами для омовения. Это позволяет думать о немалом числе мусульман. Ислам на Анжуане довольно строг. Голландцы не видели на улицах ни одной женщины и, несмотря на неоднократные просьбы познакомиться с женой короля, им было в этом отказано. Сам город описывается как большой, с широкими улицами, обсаженными деревьями, оро­шаемыми ручьями и фонтанами. Дома без окон образуют обширную площадь с одним входом. Жители — крепкого телосложения, гордые и полные самоуважения. Одежда их состоит из белого тюрбана, длин­ной галабии³, сандалий. Поверх носят накидки из шелка или шерсти до колен. Одежда короля богато украшена серебряными и золотыми украшениями, драгоценными камнями. На руках его золотые коль­ца. Его жилище — замок из камня, поднимающийся на 86 ступеней. Общий стиль — арабского типа с арочными перекрытиями. В городе строят корабли, похожие на галеоны. Есть школы для мальчиков, где обучаются Корану. Манера обучения типична для всех коранических

-30-

школ — ученики хором повторяют текст за учителем («как обезья­ны» — пишет Ван ден Линт). Общее впечатление — мусульмане на Анжуане не очень образованны, но «очень компетентны в торговле», поэтому надо ближе с ними знакомиться.

  Задача, поставленная перед командой корабля, была выполнена. Были вывезены оставшиеся в живых пленные голландцы, закуплены рабы: 136 мужчин и мальчиков и 43 женщины и девочки. При этом старались покупать здоровых мужчин в возрасте 16—25 лет. Это общее в то время требование. Вспомним практику работорговли в Атланти­ке: учет рабов велся тогда в «единицах индийского товара», которым соответствовал именно такой невольник. Дети, женщины, мужчины старше или с физическими недостатками шли по нескольку человек за одну такую «единицу». Именно поэтому невозможно точно под­считать людские потери Африки за время работорговли.

   Рабов важно было довезти здоровыми, поэтому старались соб­людать простейшие правила. Им давали привычную пищу, витамины (апельсины, лимоны), трижды в неделю поили бренди (в этих широтах это привычная для европейцев профилактика желудочных заболева­ний), обеспечивали водой. Внимательно следили за чистотой, проветривали регулярно трюмы, обеспечивали прогулками. Проводилась частая дезинфекция дымом и винным уксусом. При поднятии на борт рабов обыскивали, изымая ножи и гвозди. Проводились и врачебные осмотры. Попытки бегства (прыжки за борт) пресекались. Однако совсем избежать болезней и смертей не удавалось. Это признавалось неизбежными издержками. Так, Фраппе записывал в своем дневнике в один из дней плавания: «.ничего чрезвычайного не произошло, только умерли 5 рабов». Тем не менее экспедиция была признана ус­пешной. В 1721—1731 гг. компания создала в Делагоа Бей факторию, которая просуществовала до конца XVIII в.

    Жизнь, которая ждала рабов в Капштадте, была нелегкой. Кли­мат был непривычен: таких холодных дней не знали на Мадагаскаре. Жизнь и общение с месными жителями затрудняло незнание языка. Рабы принесли свою культуру, которая, однако, в отличие от малайс­кой, растворилась в местной. Завершая публикацию, авторы ее пишут, что малагасийская культура в Южной Африке исчезла, но потомки рабов с Мадагаскара внесли свой генетический вклад в современный народ Южно-Африканской Республики.

¹ Slave Trade with Madagascar. The Journal of the Cape slavers "Leijdsman", 1715 (Slawe-Handel met Madagaskar. Die Joernale van die Kaapse slaweskip "Leijdsman", 1715) / Ed. by Piet Westra and James C. Armstrong. — Cape Town: Africana Publishers, 2006. 166 p.

² Далее это имя встречается как Токаф и Токафе.

³ Традиционная мужская одежда мусульман