-64-

Месяц на Мадагаскаре

       Месяц – это много. Или мало? С чего начать? Со встреч в Малагасийской Академии и Университете Антананариву? С национального праздника Мадагаскара? С того, что в 2005 г. исполнилось сто лет дате, тесно связанной с нами, с историей нашей страны? Или с того, что удивило в повседневной  жизни?

        Мы приехали на Мадагаскар 13 июня. Приехали вдвоем – заместитель директора Института стран Азии и Африки при МГУ профессор Леонид Владимирович Гевелинг и я. Леонид Владимирович – подписать договор о сотрудничестве между ИСАА и Университетом Антананариву. Я – получить Национальный орден Республики Мадагаскар, прочитать курс лекций в Университете и выступить в Малагасийской Академии.

       Рамочный договор между университетами был подписан президентом Университета Антананариву Паскалем Ракутубе и Л.В. Гевелингом 15 июня. В тот же день мне был вручен орден Командора Национального ордена Республики Мадагаскар в присутствии министра высшего образования и научных исследований Х.Н. Разафиндзатуву и посла Российской Федерации Юрия Александровича Романова.

      Потом – 75 часов моих лекций и семинаров по проблемам перевода с русского языка на малагасийский и с малагасийского на русский. Вместе со студентами мы перевели раздел “Мадагаскар” из книги А. Новикова-Прибоя “Цусима” – столетие пребывания эскадры Рожественского на Мадагаскаре как раз отмечалось в дни нашего пребывания.

        С этой годовщины, пожалуй, и начну.

      17 июня в Эльвиле, административном центре острова Нуси-Бе, посол России Юрий Романов открыл памятник “Доблестным российским морякам эскадры Рожественского. Благодарные потомки”.

       В истории российских плаваний к Мадагаскару тот поход – в 1904-1905 г. – оставил самый большой след. Десятки военных кораблей русского флота, 12 тысяч моряков шли на войну с Японией, и остановились у острова Нуси-Бе, у северо-запада Мадагаскара. Там они стояли больше двух месяцев. Место их стоянки так и называют – “Бухта русских”. На городском кладбище Нуси-Бе сохранились до сих пор могилы русских моряков, умерших тогда от болезней. Надписи на надгробиях: “Anatole Popoff”, “Алексей Лубошников”.

      Впервые я узнала о них из книги А. Давидсона и В. Макрушина “Облик далекой страны” (1975). Когда я потом оказалась на Мадагаскаре, естественно, мне захотелось побывать в этих местах. И я отправилась на поиски “Русской бухты”. На кладбище, действительно, сохранились только две могилы. Я пыталась выяснить в кладбищенской церкви имена других моряков – ведь должны же были там сохраниться записи о захоронениях. Но, как сказал мне местный пастор, книги регистрации смертей “мальгаши пустили на самокрутки”. В 1980-х гг. на набережной Эльвиля был поставлен памятник: “Памяти русских моряков тихоокеанской эскадры. 1904-1905 г.г.” (надпись на русском и малагасийском языках).

       Многие из тех, кто повидал Мадагаскар, погибли в цусимском бою. Но оставшиеся в живых по возвращении на родину рассказали о том, что видели на Нуси-Бе. Объятые тревогой предстоящих битв, русские моряки поражались той тишине, спокойствию и безмятежности,

-65-

которые, как им казалось, веяли над Мадагаскаром и прилежащими островами. Один из этих моряков, А. Новиков-Прибой, ставший впоследствии известным писателем, о тех днях вспоминал так: «Слева от нас лежал Мадагаскар, пока еще мутный и загадочный… Вокруг было тихо и безмятежно… Все прельщало своей экзотикой… Бывалые моряки уверяли, что окрестности Носси-Бэ по своей красоте напоминают Неаполитанский залив...».

       По его словам, присутствие русского флота всколыхнуло жизнь на острове. «В городе торговля увеличилась. Пооткрывались новые магазины и палатки с русскими надписями на вывесках: “Поставщик флота”, “Торгую с большой уступкой”, “Прошу русских покупателей заходить”».

       Одним из дельцов, поставлявшим товары на Нуси-Бе, был француз А. Мортаж. В своих неопубликованных мемуарах, написанных в 1938 г., он вспоминает: «Русские офицеры были моими клиентами. Они приходили ко мне за покупками для экипажей и одновременно “утолить жажду”». И рассказывает о корабле “Анадырь”, который судьба потом вновь связала с Мадагаскаром:

     «По счастливой случайности [японцы. – Л.К.] даже не атаковали его… Под покровом ночи “Анадырь”… покинул район сражения… И через сорок девять дней после сражения под Цусимой прибыл в Диего-Суарес… “Анадырь” был с энтузиазмом встречен властями и жителями Диего-Суарес… Давались банкеты и устраивались праздники в его честь… Пополнив запасы продовольствием, “Анадырь” вновь отправился в путь и прибыл в Ливан без всяких происшествий. Оттуда командир Романов прислал городу Диего-Суарес телеграмму, в которой сообщил о благополучном прибытии и благодарил город за горячий дружеский прием, который был оказан ему во время его пребывания”.[1]

     Сколько ярких впечатлений о Мадагаскаре пропало с гибелью тысяч офицеров и матросов, чьи тела уже сто лет покоятся в глубоких водах Цусимского пролива. Сколько удивительных уникальных воспоминаний могли прочесть мы, да и сами малагасийцы…

*   *   *  

      Ну, а нынешняя жизнь на этом “самом великом между известными в свете островами”, как говорилось в “Географии” времен Петра Первого? Кстати сами жители так его и называют – “Великий Остров”. Мне посчастливилось там бывать много раз, а в конце семидесятых, с группой студентов Института стран Азии и Африки, которым я преподавала малагасийский язык, – даже целый год.

      О Мадагаскаре писали многие, так что трудно сказать что-нибудь новое. Что бросается в глаза сейчас?

      Я не была там три года. И главное впечатление – ощущение перемен.

       Все движется, строится, открывается. Это трудно представить. Трудно отказаться от стереотипа малагасийца, особенностью психологии которого считался принцип “мурамура” (т. е. “потихоньку”, “не спеша”). Тем не менее, это факт. Убеждаешься в этом, когда видишь торговца, ежедневно метущего улицу перед своей лавкой; рабочих, которые продолжают что-то долбить на дороге даже после захода солнца; террасы, тщательно ухоженные, засеянные различными сельскохозяйственными культурами.

     Город непрерывно строится. Строят дороги. Исчезли колдобины и рытвины посреди города, сравнимые разве что с теми нашенскими, о которых писал Пантелеймон Романов. Вместо них – широкие асфальтированные дороги, уже построенные и строящиеся. При мне состоялось торжественное открытие “Бульвара Европы” (назван так, поскольку финансировал Европейский Союз).

Растут новые кварталы. Двух- трехэтажные виллы и коттеджи. Я обратила внимание, как рационально все делается: дом еще весь в лесах, а изгородь уже заросла вьющимися растениями.

   Включаешь телевизор – президент открывает новую больницу с каким-то сверхсовременным оборудованием или Лицей Винэ, полностью перестроенный к столетию его создания (в нем, кстати, начинал учиться “коротышка Марк”, как дразнили тогда нынешнего президента).

     Посмотришь газету – премьер-министр Жак Силла открывает предприятие по переработке отходов в удобрения или строительство водопровода в Фьянаранцуа…

    Осушены болота, куда сливались нечистоты. Вместо них – чистые водоемы, окруженные зеленью, а в них водоплавающие птицы, похожие на наших цапель. Кое-где ловят рыбу. Построены мосты через речушки.

      Улицы запружены машинами. Вместо малолитражных “Renault-4L” – японские джипы, “Мерседесы”, “Ситроены” и “Пежо”, “Хёндэ”… Грузовики, “такси-бэ” (маршрутные микроавтобусы), такси. Такси, кстати, выглядят как новенькие – говорят, по приказу мэра города их все перекрасили в бежевый цвет (правда, когда мне пришлось как-то ехать в такси – внутри оказалось всё как прежде).

       Китай подарил Мадагаскару велосипеды и мотоциклы фирмы “Мак”. И вот теперь вместо толп пешеходов, спешащих утром из предместий в деловой центр, – массы мотоциклистов и велосипедистов. Многие еще, очевидно, не знают правил дорожного движения и мчатся прямо посреди дороги. Иногда их трудно бывает обогнать – некоторые озорно пытаются соревноваться. Пешеходы гордо и спокойно переходят улицу, не глядя ни вправо, ни влево. Особенно опасно, когда маленькие дети, оставшись на минуту без надзора, буквально лезут под колеса – они абсолютно лишены чувства страха перед автомобилями. Надо отдать должное водителям – они вежливы и уступают дорогу. Несмотря на то, что почти нет светофоров (лишь кое-где установлены китайские) и дорожных знаков, пробки случаются редко. Удивляет, что никто нервозно не сигналит, никто не пытается тебя “подсечь”, “проскочить”… Поднимаешь руку – и тебя пропускают.

Вдоль дорог – огромные рекламные щиты, объявления, плакаты.  Заведения с английскими названиями: Night club, Snack pub, Music box, Print shop…

-66-

И даже за несколько десятков километров от столицы, у озера Тритривы – табличка “Parking”.

      Открываются суперсовременные торговые центры реюньонский “Jumbo”, южноафриканский Shoprite”, французский “Leader Price”. Изобилию продуктов в них могут позавидовать наши “Перекрестки” и “Ашаны”.

      Появились первые небоскребы и даже один тонированный билдинг, которому, правда, уже несколько месяцев не могут найти применения. На мой взгляд, они нарушают гармонию города. Издержки урбанизации.

     Заметно южноафриканское присутствие.  Есть даже свой “Water front”, как в Кейптауне. Но особенно растет китайская активность. Китайцы субсидируют строительство дорог. На перекрестках продавцы предлагают вам китайские товары (зажигалки, фонарики, батарейки и прочие мелочи). Еще три года назад в Танà (так сокращенно называют столицу) были лишь мелкие китайские лавчонки, при мне открылся третий китайский гипермаркет. Почти в самом центре города, около центрального вокзала, возник свой “чайна таун”.

      Лишь с приближением сумерек город постепенно затихает. Пустеют улицы, перестают ездить маршрутки. Темнота наступает внезапно – как только красный диск солнца прячется за окружающие горы. Однако жизнь продолжается, не пустеют кафе и рестораны. Причем лучшие рестораны –“Отель Кольбер” и “Отель де Франс” – заполнены не “вазахами” (т. е. белыми), как прежде, а в основном малагасийцами, хотя цены там “кусаются”. Я смогла себе позволить лишь чашку капуччино…

   Город расположен на холмах. Малагасийские имена – значимы. Названия городов и местечек часто содержат в себе привязки к конкретным историческим событиям или намек на некие обстоятельства. Название “Антананариву” в переводе с малагасийского, по одной из версий, означает “тысяча холмов”. Серпантины вверх-вниз, крутые повороты.

     Когда едешь утром в университет, или вечером, обычно уже при закате солнца, открываются живописные виды окрестных холмов – невысокие, прижатые друг к другу, утопающие в тропической зелени белые дома с красными крышами на красной земле.

      Красный цвет вообще преобладает на острове – в разные оттенки красного окрашены и земля, и реки, и деревья. Красный цвет издавна считался цветом королей. Недаром Мадагаскар часто называют “Красным островом”.

       На вершине одного холма величественно возвышается “Дворец Андафиаваратра”, бывшая резиденция премьер-министра, теперь там музей. На соседнем Мандзакамьядана зияет пустыми окнами “Рува” или “Дворец королевы” – он сгорел несколько лет назад и до сих пор не восстановлен. Высятся там и сям купола христианских церквей, появились и минареты – недавно построены четыре мечети.

      Я люблю бродить по городу пешком. Исходила его вдоль и поперек еще в семидесятых.

       Начинаю обычно с центральной улицы – с “Авеню Независимости”. По сравнению с 2002 годом, когда большинство зданий там были заколочены досками крест-накрест – улица полностью обрела прежний вид. Идешь, заглядываешь в магазинчики, выпьешь кофе или съешь мороженое в “Белоснежке”, посмотришь книжные новинки в “Librairie de Madagascar” и “Librairie Mixte”, побродишь по “реюньонским рядам”: лавчонки, заваленные джинсами, юбками и рубахами, обувью, игрушками… – все, как и раньше. Но если прежде это были уцененные французские товары, то теперь – в основном китайские.

       Дальше идет сквер Амбухидзатуву. Дохожу до конца его. Там, перед самым въездом в туннель стоял памятник французскому генерал-губернатору Ж.-С. Галлиени. Его уже нет…

     Возвращаюсь обратно. В доме “Рарихасина” открылась выставка картин местных художников в связи с “Днями малагасийского языка”, которые ежегодно в июне проводит “Центр малагасийского языка” при Малагасийской Академии. По средам в 15 час. там доклады членов Отделения языка и литературы Академии. Собирается обычно человек 40-50. Я успела побывать на двух заседаниях: на докладе председателя Союза писателей и поэтов Мадагаскара (UPEM-Havatsa) Энри Рахайнгюсона о результатах малагасизации и крупнейшего современного прозаика Патрика Андриамангатианы о юморе в малагасийской литературе.

       Напротив “Рарихасины” поднимаюсь по крутой, довольно широкой лестнице наверх, в Антанинаренину – одно из немногих ровных мест в Танà (недаром переводится как “плоское место”).

       Обнаружила, что на лестнице уже нет отеля “Лидо” (в 2002-м он еще был), где мы жили в 1963 г., когда я с первой группой советских туристов впервые приехала на Мадагаскар. Теперь там какой-то офис. По краям лестницы, как обычно, сидят женщины и мужчины – торгуют разными безделушками и сувенирами. Босоногие дети просят милостыню. Одна девчушка смотрела такими умоляющими глазами, что я не выдержала и подала, – хотя и знала, что лучше этого не делать. Буквально через минуту меня окружила плотная толпа ребятишек с протянутыми ладошками…

       Поднявшись наверх, попадаешь в сквер. Там стоит памятник независимости Мадагаскара. Прямо напротив сквера – вход в “Shoprite” (раньше он назывался – “Champion”, а еще раньше – “Prisunic”). Внутри там ничего не изменилось, за исключением ассортимента товаров, преимущественно южноафриканских.

      Справа от “Shoprite” был

-67-

известный на Мадагаскаре банк “Banky fampandrosoana ny varotra”, теперь в этом здании – “Bank of Africa”.

       Слева – по-прежнему “Отель Кольбер”. Он расширился: выстроен еще один корпус, открыто двухэтажное кафе, где самые лучшие в городе пирожные.

       Проходишь до конца отеля и перед тобой – “Дворец президента Амбухицурухитра”.  Если обойти дворец справа, можно спуститься к озеру Ануси. В этом году, к 60-летию окончания войны в Европе, по инициативе российского посольства, совместно с посольствами Франции, Англии, Германии и США, а также малагасийских властей, в центре озера поставили памятные доски участникам войны 1941-1945 гг.

      Дальше – “Махамасина”, центральный стадион города, где обычно проходят военные парады  и другие праздничные церемонии.

       Мимо стадиона налево и вверх, затем вниз, опять вверх и опять вниз – и выходишь к знаменитому Парку Цимбазаза. В стародавние времена это было излюбленное место прогулок малагасийских королей и королев. Здесь же проходили церемонии прощания с усопшими королями, во время которых забивали быков. Вот почему он получил название “Цимбазаза”, которое можно перевести как “Не для детей”.

       В 1925 г. правительство выделило это место Малагасийской Академии для создания Зоологического и Ботанического сада. Большую роль в его создании и комплектовании сыграли первый директор музея Ф. Эдмон и французские ученые П. де ла Батье и Пьер Буато. С 1947 г. Сад Цимбазаза передан в ведение Института научных исследований Мадагаскара, с 1972 г. – Научно-исследовательского центра. Теперь он называется: Ботанический и геологический Парк Цимбазаза.

      В чем его уникальность? Это – своеобразный музей живой природы. В нем собраны различные виды флоры и фауны Мадагаскара. Задача музея – сохранить эндемичные виды.

       Происхождение Мадагаскара и поныне остается загадочным. Считается, что давным-давно в южном полушарии существовал огромный суперматерик “Гондвана”. Он включал в себя целиком территории Африки, Мадагаскара, Австралии, Индостана и Бразилии, а также разделявшие их пространства, ныне покрытые водами Индийского и Атлантического  океанов. В результате неравномерного опускания отдельных участков суши этот материк постепенно распадался. На каком-то этапе отделилась Африка и отколовшийся от нее Мадагаскар. В течение миллионов лет остров оставался изолированным от внешнего мира. Благодаря этому, по-видимому, он представляет собой как бы естественный заповедник, где сохранились уникальные виды флоры и фауны. Здесь все необычно: и ландшафт, и растительность и животный мир.

      Полагают, что три четверти видов растительности Мадагаскара эндемичны, то есть не встречаются больше нигде на Земле.

       Среди собранных в Цимбазаза растений – многие выделяются необычной красотой. Вот цветущая раз в жизни пальма “рафья” с пышным оперением, там – живописная “фанцахулитра” (молочай) с ветвями в виде канделябров, шиповидная мимоза, хлебное дерево… И знаменитая “равенала” – один из символов Мадагаскара. Она напоминает изящный раскрытый веер. Европейцы назвали ее “деревом путешественников”, т. к. между черенками у нее скапливается дождевая вода, которой, якобы, всегда можно утолить жажду.

-68-

     В Парке Цимбазаза и самое полное собрание фауны. Известно, что на Мадагаскаре нет ни слонов, ни зебр, ни антилоп, ни даже газелей. Нет львов, леопардов, гиен, носорогов. Единственный хищник – лисоподобная рыже-бурая “фуса”, которая смотрит на вас довольно свирепо.

       А вот и лемурчики – архаические родственники обезьян. Одни блаженно нежатся на солнышке, другие осторожно высовывают свою острую мордочку из специально оборудованных для них “домиков”. Один из наиболее редких и курьезных – руконожка “ай-ай”. С ней соседствуют пегие “индри”, самые крупные лемуры. Вон они прыгают с дерева на дерево, а по  – земле перебегают на двух ногах.

      Вольеры с птицами. Многие отличаются яркой неожиданной окраской: “гуайка” (ворона “с белым воротником”), зеленый голубь, красный воробей, черный попугай, голубая кукушка (иссиня-зеленая урания)…

      В центре Сада – памятник Альфреду Грандидье (1836-1921), крупнейшему исследователю Мадагаскара. Здесь же хранится и его знаменитая “Коллекция документов по Мадагаскару”. Совсем недавно я узнала, что А. Грандидье был избран в 1904 г. почетным членом Российского Императорского Географического Общества.

   Парк Цимбазаза непосредственно примыкает к зданию Малагасийской Академии. Малагасийская Академия (полное название – Малагасийская национальная академия искусств, гуманитарных и естественных наук) – старейшее научно-исследовательское учреждение на Африканском континенте. Объединяет выдающихся представителей науки и культуры Мадагаскара. Учреждена указом Ж.-С. Галлиени, тогдашнего генерал-губернатора Мадагаскара, от 23 января 1902 г.[2]

     Академия имеет давние связи с иностранными академиями и международными научными организациями. Одно из первых соглашений было заключено в Москве в 1961 г. – с Академией Наук СССР. В мае 1996-го – заменено договором с Российской Академией Наук. Несколько российских ученых избраны членами Малагасийской Национальной Академии (Ан.А. Громыко, Л.А. Корнеев, Н.Х. Розов – члены-корреспонденты, Л.А. Карташова – действительный член).

       При Академии создан Музей естественной истории.  В нем собраны в основном предметы материальной культуры, найденные как в ходе археологических раскопок, так и случайно. Среди них много редких, порой уникальных экспонатов, таких, как палеонтологическая примечательность – скелет эпиорниса, гигантской (высотой до трех метров) страусоподобной птицы, вымершей в XVIII в.

*   *   *

      Если же сойти с центральных улиц и углубиться в лабиринт узких улочек без названий, попадаешь в другой мир, где люди живут так, как жили десятки лет назад. Обычные двухэтажные жилые дома. Иногда встречаешь людей, несущих на головах огромные соломенные корзины. Порой можно увидеть продавца с повозкой… Старая Антананариву, которую я впервые увидела в 1963 г. …

     Однако перемены есть и здесь.

     Мужчины и женщины ходят в европейских одеждах. Все реже можно встретить женщину с ламбой (традиционный малагасийский шарф, переброшенный через плечо). Раньше малагасийские женщины носили “ламбауани” (прямоугольный кусок яркой, с красивым рисунком, ткани, который женщина оборачивает вокруг тела, завязывает на груди, и получается длинная, до пола, юбка). Теперь ее уже не видишь.

       Стало обычным передавать фамилию отца детям (раньше каждый ребенок при рождении получал свою собственную фамилию, отличную от фамилии родителей, братьев и сестер).

     Так что под натиском глобализации древние традиции начинают сдавать свои позиции. И это, наверно, естественно.

       Где нет изменений – так  это на рынке. Грудами фруктов и овощей по-прежнему завалены базарные прилавки, а то и расположенных прямо на земле. Такие импровизированные торговые ряды тянутся вдоль основных улиц. Здесь можно найти все: как наши прозаические капусту и картошку, так и тропические – “длинные” и “короткие” бананы (у нас бы сказали – “большие” и “маленькие”), леци, папайю, кокосовые орехи… И совсем уж экзотичные – например, “суанамбу” – плод величиной с небольшую дыню с длинными шипами, напоминающий по вкусу сбитые сливки с сахаром. Или “вуазати”, под толстой, черепашьей кожурой которой – нежная, всегда прохладная мякоть.

  Распространена торговля мясными продуктами. Огромные мясные туши и связки колбас висят открытыми целый день. Поражает чистота и отсутствие мух.

       Оживленно ведется и торговля прямо из окна машины. Ты останавливаешься, тотчас же тебя окружает толпа торговцев, предлагая свой товар. Выбираешь, торгуешься… Единственная проблема – быстро подсчитать, что сколько стоит. Дело в том, что введена новая денежная единица – ариари. Она соотносится со старой – малагасийскими франками – как один к пяти. Многие не могут еще привыкнуть к новой и по-прежнему называют цену во франках.

    Здесь стоит, может быть, отметить отношение малагасийцев к иностранцам. Очень доброжелательное. Это само по себе удивительно. “Колониальный синдром”, – сказала моя знакомая. Я так не думаю. Скорее это традиционное уважение к старшим, к гостю, которое опосредованно переносится на иностранцев – они воспринимаются как гости, люди из иного мира, незнакомого и недоступного им, а потому – более уважаемого, что ли. Приятно удивляет предупредительность и внимание. Незнакомые люди раскланиваются. Всегда готовы прийти на помощь. Если спросишь дорогу – проведут тебя до самого места. Подносят сумки. Деликатны, сдержанны. Говорят тихим голосом – из уважения, как мне объяснили.

       Ну, а если еще скажешь им

-69-

несколько слов на их родном языке! Торговцы на рынке сразу снижают цены, продавцы на ярмарке с очаровательной улыбкой подносят тебе “cadeau” (фр. “подарок”).

*   *   *

      В этом году Национальный праздник отмечался особенно торжественно. 26 июня исполнилось 45 лет со дня обретения независимости.

     Во всех столицах провинций открылись сельскохозяйственные ярмарки. В городах проводились выставки, прямо на улицах демонстрировались фильмы. На импровизированных подиумах выступали театральные коллективы, фольклорные ансамбли, проводились конкурсы “кабари” (своего рода соревнования в красноречии). Устраивались спортивные соревнования.

     Почти все дома украшены национальными флагами. Фейерверк длился больше часа. Улицы запружены толпами гуляющих. Петарды, искусственные огни. Праздничное оживление закончилось лишь поздно ночью.

       По случаю праздника бедным выдали, как у нас раньше сказали бы “заказы”: несколько килограммов риса, растительное масло, курица, соль, сахар, ….

      Выступая на многотысячном праздничном митинге на стадионе “Махамасина” президент республики Марк Равалуманана признал трудности, которые страна испытывает в настоящий момент. Объявил приоритетом борьбу с бедностью, а главной задачей – развитие страны.

     Среди достижений он обозначил: 1) впервые страна свободна от долгов, 2) структурно разделена на 22 региона, 3) обрела доверие великих держав и признание в мировом сообществе.

      Страна действительно освободилась от долгов – все европейские страны и США полностью списали долги Мадагаскара (Россия списала $ 97 млн. малагасийского долга). Как сказал президент, эти деньги должны пойти на финансирование инфраструктуры, создание новых рабочих мест, поддержку образования и развитие здравоохранения.

        Президент напомнил, что власть, которую он возглавляет, работает на социально-экономическое развитие страны. Призвал народ к терпению и трудолюбию. “Мы берем наше будущее в свои руки, и не надо рассчитывать только на других”… “Нужно много и хорошо работать”… “Если речь идет о развитии Мадагаскара, я вам обещаю – я смогу это сделать вместе с вами”… “Великий остров увидит процветание еще при моем правлении”.

       Что меня удивило – ни одна газета не опубликовала полностью речь президента. Хотя по телевизору она транслировалась неоднократно. Для нас это непривычно. Марк Равалуманана – один из богатейших людей на Мадагаскаре. Богатых не любят не только в России. И кто-то сказал, что он производит впечатление “нового русского” с комплексом Наполеона. Однако все подчеркивают его целеустремленность.

       Президент не только строит дороги. Он доказал свое умение устанавливать контакты на международной арене. Он – один из трех человек, избранных в Корпоративный Совет Африки (Corporate Council). Получил 44 стипендии для малагасийцев в университетах Канады и Японии. Добился получения займа от Всемирного Банка.

       Выделил деньги на издание “Толкового словаря малагасийского языка” и на реконструкцию зданий Малагасийской Академии.

     Конечно, не все его обещания выполняются. Да и не все – реальны. На выборах он обещал, что Мадагаскар станет девятой страной в “Большой восьмерке”. Не соблюдается автономия регионов, главы регионов назначаются – что противоречит конституции. Коррупция во властных структурах. Перетасовка кадров в правительстве. Цены на товары первой необходимости за три года выросли на 10-20%, национальная валюта потеряла почти половину стоимости, увеличилась безработица. В городе неладно обстоит с электроэнергией. Электричеcкая компания Jirama приватизирована, и теперь наводит порядок – за неуплату отключают электричество то в одном районе, то в другом.

       Все это вызывает недовольство. В июне месяце оформилась оппозиция. Ее окрестили “3N”. В нее вошли Комитет Национального примирения (CRN) во главе с проф. Альбером Зафи, Парламентская солидарность в защиту демократии и национального единства (SPDUN) во главе с бывшим министром Беранту и Объединение национальных сил (RFN), возглавляемом пастором Эдмоном Разафимахефа. Они провели Национальную конференцию, но не смогли договориться о лидерстве. После долгих встреч и переговоров создали три комитета, каждый из которых возглавляет один из представителей трех партий.

      Власти не слишком обращают  внимание на оппозицию. Недовольство выражает в основном, конечно, интеллигенция.

      Ну, а народ? О нем можно сказать, как говорили о нашем в XIX веке: “народ переможет – чай не французы”. Народ живет трудной жизнью, о которой мы почти ничего не знаем. Как и сотни лет назад, ведут натуральное хозяйство. В массе своей – бедны. Но как-то выживают. И не жалуются. Природа здесь настолько щедра, что можно обеспечить себя продовольствием. Многие культуры дают по два, а то и три урожая в год. Рынок хоть и дорожает, но ананас или папайя стоят 14 рублей на наши деньги, а за пределами столицы – еще в два раза дешевле.

     Малагасийцы народ терпеливый и неприхотливый. На миску риса с овощами, слава Богу, хватает. Погода теплая. Как говорится, “солнышко светит, лягушки квакают…”.

      Но все же сомнения остаются. Возможно, не все так благостно в “таинственной стране Мадагаскар”? Не слишком ли я пристрастна (а как можно быть беспристрастной, если уже сорок лет связано с этой страной)? Может быть, выдаю желаемое за действительное, вижу все “в розовом свете”? Слишком оптимистична?…  

        Вот что написала “La Gazette de la Grande Île” 2 июля 2005 г.: “Когда Нобелевскую премию по экономике получит малагасиец, это будет означать, что мы уже не развивающаяся страна, и не будем жить, изворачиваясь, как сегодня. Придет ли когда-нибудь такой день? Возможно, никогда”.

        © Карташова Л. Месяц на Мадагаскаре // Азия и Африка сегодня. – М., 2005. - № 12. – С. 64-69.

 

[1] Цит. по: Ranoroseheno H. Le passage de la flotte russe à Madagascar // Études Océan Indien. – Paris, 1994. – № 18. – P. 150-154.

 

[2] 27 февраля 1902 г., в четверг в 3 часа дня в присутствии многочисленной избранной публики, в Доме приемов генерал-губернатора состоялось первое торжественное заседание (общие собрания Академии с тех пор неизменно проводятся по четвергам в 3 часа пополудни). Был создан Президиум и избран первый президент Академии.